Треугольники

Телефон зазвонил глубокой ночью.
— Алло? — сонный женский голос.
— Алло! Алло! — взволнованный мужской. — Куда я попал?
— А куда вы звоните?
— Ох... неважно. Главное, что вы ещё живы.
— Что-что?
— Вы ещё живы. Я уже отчаялся найти кого-либо...
— Спокойной ночи, урод.
Короткие гудки.
Через минуту аппарат опять взорвался трелью. На этот раз он звонил дольше.
— Алло?
— Слушайте, это опять я. Ради Бога, не кладите трубку! Я... я просто хочу вас предупредить.
— Вы хоть представляете, который час?! Может, мне в милицию позво...
— Нет-нет, не надо в милицию. Хотя нет — звоните. Ну да, звоните. Я перезвоню через три минуты. Может, тогда вы мне поверите. Ага?
Короткие гудки.
Прошло три минуты. Звонок.
— ... нимите трубку! Ну, поднимите же!
— Я слушаю.
— Слава Богу! Вы здесь. Уже звонили в милицию?
— Нет.
— Почему?
— А с чего мне это делать?
— Но вы же обещали!
— Ничего я не обещала. Я отключаю телефон. Прощайте.
— Нет! Постойте! Не на...
В динамике — звенящая тишина.
Спустя некоторое время телефон заревел опять.
— Алло?
— Это вы?
— Да, это я.
— Вы сказали, что отключите телефон...
— Отключила, подождала и включила. Не знала, какой вы настырный тип.
— Хорошо. Это очень хорошо. Слушайте... мне сложно держать себя сейчас в руках. Наверное, я кажусь пьяным или сумасшедшим. Да?
— В яблочко.
— Но это не так! Я абсолютно нормален! Просто... напуган... до смерти...
— И что вас так напугало?
— Вы живёте одна?
— Что?
— Вы одна в квартире? Сейчас, в этот самый момент.
— До свиданья.
— Нет! Нет! Ну... ну девушка, Господом Богом прошу! Я просто за вас беспокоюсь, понимаете?
— Нет.
— А вы выслушаете меня, если я попытаюсь объяснить? Обещаете дослушать?
— Нет.
— Ох... Хорошо. Но хотя бы скажите — у вас включён телевизор?
— К чему вам это знать?
— Просто ответьте, умоляю!
— Нет, не включён.
— Отлично. А компьютер?
— У меня нет компьютера.
— А окно? Закрыты все окна?
— Ещё бы, сейчас ведь ночь... придурок.
— Отлично. Просто отлично! Но это ещё не гарантия безопасности...
— Вы скажете что-нибудь толковое, или мне пойти ложиться?
— Не уходите! Я объясню. Я всё-всё объясню. Просто сначала скажите, как мне обращаться к вам. Меня зовут Сергей.
— Ну, скажем... Ирина.
— Ирина. Красивое имя... Вы слушаете?
— Пока терплю.
— Спасибо. Понимаете, Ирина, я, когда вечером ложился спать, тоже ничего не знал, как и вы. Я инженер, работаю на алюминиевом заводе. Знаете такой в нашем городе?
— Угу.
— Пришёл с работы, поужинал, посмотрел телевизор и лёг спать. Я всегда выключаю телевизор перед сном. И окна закрываю. Наверное, потому и жив остался...
— Что?
— Жив. Вас это удивляет?
— С чего вам умирать?
— Треугольники.
— Не поняла?
— Обо всём по порядку. Ради Бога, не перебивайте меня. Мне и без того трудно. Договорились?

Дело №

Здравствуйте, господа. Я хочу рассказать вам историю, которая не дает мне покоя уже не один год, заставляя не спать по ночам, до утра копаться в архивах и записях.

Это произошло давным давно, когда я учился в юридическом ВУЗе. Веселая была пора, да уж. Впрочем, рассказ не о моих студенческих годах, а о моем сокурснике. Точнее о том, что с ним произошло.
Веселый парень. Был. Шутил вечно, дурака валял. Не обделила природа паренька чувством юмора. Вот только за несколько месяцев до того, что случилось, мы стали замечать, что шутит он как-то надсадно, будто из последних сил. Вроде и не хочет парень веселиться, а все равно продолжает, с надрывом, отчаянно как-то. Как если бы не хотел, чтобы кто-то заметил что с ним что-то не так.
Заметили. Вот только значения никакого не придали, дети же. Изменился человек, да и бог с ним. Да и не сказал бы он ничего, как ни выпытывай. Упрямый был. Был... Не пришел однажды он в институт. Раз не пришел, на следующий день опять нет, через день тоже. Ну и решили мы с друзьями его проведать, узнать, что и как, может помощь нужна. Нужна была, да только припозднились. Дверь в квартиру была не заперта, и мы беспрепятственно вошли к нему домой. Мне нисколечко не стыдно признаться, что я расстался с содержимым своего желудка, едва переступив через порог и увидев, что творится у него в комнате. Его голова покоилась на полу, у входа в коридор, устремив взгляд подернутых пленкой глаз в сторону двери. Вокруг валялись куски его тела: палец, еще палец, кусок мяса с торчащим из него обломком кости. Кишечник был аккуратно размотан и развешан по комнате, как гирлянда на елке. И все стены покрыты десятками кровавых отпечатков ладоней.

Как выяснилось позже - все отпечатки принадлежали ему. Что бы ни сотворило с ним такое зверство, он был жив львиную долю всего процесса. Боролся. Пытался бороться, точнее.
Ну и все на этом. Дальше следствие было. Скоротечное весьма, что неудивительно. Парнишка на наркотиках сидел крепко. Списали все на разборку, попытались пробить контакты, да не вышло ничего. Очередной висяк, и "Дело №" отправилось в архив. Все, баста! Забыли!

А вот я не забыл. Не смог просто. Спиться хотел, да не спился. Закончил учебу, на работу устроился в милицию. До следователя дослужился. Ну и поднял на свою голову из архива то дело.
По заключению выходило, что бедолагу не порезали на куски - порвали. Голыми руками значит взяли и разорвали на много неаппетитных кусочков. История ах, не правда ли?
Но и это не все. Прилагался к вещдокам дневник. Кровью заляпанный, что мама не горюй. Большинство текста нечитаемо совершенно, а что читаемо - откровенный бред с определенного момента.
А момент этот - как познакомился он в баре с каким-то хмырем. Тип мутный, как парень описывал, странный какой-то, дерганый. Но разговорились они, пили, шутили. И вроде как типу этому парень так понравился, что он тому предложил, значит, вроде как шутом у него побыть.
Да-да, так и написано, мол, веселый ты друг, а давай шутом ко мне. Ну, тот по пьяни и согласился, о чем вскоре и пожалел. Тип, похоже, не простой оказался.
Дальше читал урывками, что разобрать смог. По всему выходит, что этот хмырь ему начал по ночам мерещиться в темных углах. И в кошмарах сниться. И все требовал веселить его. Приходилось веселить, и успешно, до поры.
А вот последняя запись, вроде как датированная днем смерти, если заключение не врет и я правильно смог цифры разобрать. Шизофазия полнейшая с редкими проблесками смысла:

Изобретательное самоубийство с помощью игральных карт.

В октябре 1930 года некто Вильям Когут был приговорен к смертной казни за совершенное им жестокое убийство, но казнь так и не состоялась. Как написал он в своей предсмертной записке, только он имеет право наказать себя за совершенное преступление.

В камере Вильяма имелись следующие предметы: койка, метла, керосиновый обогреватель и колода игральных карт. Как мы видим, трудно совершить приличное самоубийство имея такой скудный арсенал. Сперва Вильям отсоединил ножку кровати, которая являлась металлической трубкой. Далее, отломав кусок ручки метлы, он изготовил затычку. И вот в игру вступают карты: Вильям изорвал всю колоду на маленькие кусочки, а затем отобрал только те, на которых была красная краска. Дело в том, что в те времена красные чернила содержали нитроцеллюлозу, которая является взрывоопасной, особенно в намоченном состоянии. И так, наш герой собрал кусочки карт, затолкал их в трубку, заткнул куском метлы и залил внутрь немного воды. Открытый конец трубки Вильям прижал к виску, а другой к обогревателю, чтобы достаточно разогреть заряд. Ждать долго не пришлось, спустя несколько минут прогремел взрыв — энергии хватило, чтобы проломить череп.

...Верни портрет, С*ка!..

Ложусь я такой часов в 11 вечера, а ровнехонько в 2:00 из шкафа напротив кровати начинают какие-то звуки слышаться мерзостные, смесь скрипа и шороха. Первый раз я чуть в кровати от такого не обделался, особенно когда дверцы шкафа раскрылись и нечто, что чернее самой тьмы вокруг, выбралось наружу. Наблюдая в щель из-под одеяла, я понимал, что дело, в общем-то, хуже некуда. Особенно когда эта тварюга в мою сторону поглядела. Чуть было душу богам не отдал...

Но обошлось. Нечто, будем его называть так, отправилось шуровать по комнатам, а квартира у меня немаленькая, извиняюсь за хвастовство. К счастью, затем я снова провалился в сон. Ладно. Черт с ним, подумал я. Но на следующую ночь все повторилось, и через следующую, и целую неделю после. Я уж немного привыкнуть успел.

И все вроде и нормально. Человек и не к такому привыкнет, я считаю.

Да вот только в одно прекрасное утро я не нашел фамильный портрет горячо любимой, но давно усопшей маменьки на том месте, где ему положено висеть. И я помнил, что еще вечером он был там.

Недолго анализируя я сделал пренеприятнейший вывод, что Нечто это портрет и утягало. То есть, получается, что в моей собственной квартире бродит кто-то, кто в пень меня не ставит, прет мои любимые вещи, и ему все сходит с рук. Такие дела!

Я человек добрый, как господь, сотворивший этот мир. Но и мое терпение имеет пределы. Страх исчез окончательно под волной праведного гнева. Как говорил знакомый слесарь Леонид, «пришло время бить в табло».

На следующий вечер я заранее поставил около кровати бейсбольную биту потяжелее и стал ждать.

Сделка с Хренью

У Петровича в подвале жила Хрень. Он точно помнил день, когда она там появилась – 27 апреля. Тем утром, опохмелившись, он спустился вниз, чтобы достать лопату для огорода и банку соленых помидоров для жены. Как всегда щелкнул выключателем, но лампочка не зажглась.
"Перегорела, стерва," - успел подумать Петрович и тут услышал из темноты голос, хриплый, шелестящий, явно не человеческий:
— Не надо, я не люблю света…
«Какого хрена!» — подумал Петрович вместо того, чтобы испугаться, и, схватив с полки под выключателем разводной ключ, рявкнул угрожающе:
— Ты кто?! А ну, выходь…
— Нет, — равнодушно ответили ему. – Если ты увидишь меня, то потеряешь рассудок.
— Ах так, — заскрежетал зубами Петрович, но в темноту идти побоялся, бросил разводной ключ и, одним прыжком преодолев аккуратно забетонированные ступени, выскочил в коридор. Отыскал в шкафу большой электрический фонарь, убедился, что он работает, из стола вытащил топорик для рубки мяса и, вооружившись таким образом, спешно вернулся в подвал, бормоча:
— Сейчас, падла, я тебе весь рассудок вышибу к чертовой матери…
Но, стоило ему спуститься по лестнице, как фонарь отказался включаться.
— Я же говорю, — раздался голос. – Не надо света. Неужели так сложно запомнить?
— Что ты делаешь в моем подвале? – спросил Петрович, вдруг отчетливо поняв, что у него нет никакого желания идти в темноту и махать там топориком для рубки мяса. Ему представились холодные липкие пальцы, касающиеся лица, волос, глаз. Представилось зловонное дыхание, от которого к горлу подкатывает тошнота и еле слышный шорох совсем рядом, означающий, что неведомое существо подобралось вплотную. Нет, это выше его сил.
— Я отдыхаю, — ответила тварь. – Мне нравится здесь. Холодно, сыро и темно. Хочу предложить сделку, Петрович. Ты позволишь мне жить в этом подвале, а я буду помогать тебе во всем. Тебе и твоим близким.
— Как помогать?
— Решать проблемы. Любые. Ведь их же у тебя много…
Петрович почесал затылок топориком для рубки мяса. Проблем у него действительно хватало, и о некоторых из них не хотелось даже вспоминать. Давным-давно он слышал что-то о договорах, подписываемых кровью, но ведь ему не предлагают ничего подобного. Честная сделка. Это же его собственность, он вправе пускать сюда кого угодно. Нужно подождать пару дней и посмотреть, что будет. В любом случае, всегда можно вышвырнуть незваного гостя из подвала. Проще простого.
— А если я не соглашусь? – спросил он.
— Ты согласишься. Твоя жизнь изменится, обещаю. Для меня это не трудно.
Петрович снова почесал затылок:
— Я согласен. Только без обмана. И заначку мою, в дальнем углу, за банками с компотом, не трогай.
— Хорошо, она мне без надобности.
Петрович кивнул в темноту и пошел наверх. Супруге он сказал, что две банки с помидорами вскрылись и на них сползлись слизняки. Таким образом была обеспечена безопасность его тайны – узнав о слизняках, жена даже к двери подвала зареклась подходить.
Изменения начались уже на следующий день. Сын Петровича, закоренелый двоечник и хулиган, из тех неисправимых, о которых учителя между собой говорят только матом, принес целых три пятерки. Причем не по физкультуре или трудам, а по вполне серьезным предметам. Оказалось, в нем пробудился вдруг интерес к учебе. Он обещал родителям, что запишется в шахматный кружок и баскетбольную секцию. Петрович, который сам в школьные годы заставлял преподавателей думать о самоубийстве, был несказанно рад такой перемене в сыне и сразу сообразил, что – или кто – послужило ее причиной. Вечером он спустился в подвал, чтобы предложить его обитателю выпить по стаканчику за будущие успехи чада, и обнаружил на стенах и ступенях странный бледный налет, напоминавший пятна плесени.
— Не волнуйся, — прозвучало из темноты. – Я всего лишь обустраиваю свое новое жилище. Платить за него буду исправно, первый взнос уже сделан. Ведь ты доволен?
— Да, — оскалился Петрович. – Еще как. Выпьем?
В темноте раздался смех, мертвый и пустой, будто пересохший колодец:
— Не пью. Алкоголь плохо на меня влияет…
— А… — Петрович торопливо кивнул. – Ясно. У меня вон друг есть, Вовка Семенов, так он тоже совсем не пьет, желудком слабоват. Так, только пиво иногда…
— Понятно, — холодно перебил его жилец. – Мне это неинтересно.
— Ну, хорошо, — пожал плечами Петрович. – Тогда бывай.

Диктофонная запись

Пожалуй, более отвратную погоду для декабря сложно придумать. Столбик термометра четвертый день стоит на нуле. С неба накрапывает мелкий дождик, на дне луж коварно притаился лед, ожидая, когда запоздалый пешеход ухнет со всей силы в воду. Хорошо, если одежду испачкает, а ведь может и в «травму» попасть.

Так, начну свой рассказ....

В тот день я ступал по тротуару, словно сапер, нащупывая американскими берцами наиболее безопасный путь, пытаясь удержаться на коварной наледи и ежась от ветра. Даже вечерние предновогодние огни не радовали глаз. Из окон светило уютом, теплом. Казалось, у людей все хорошо — семья в сборе, смотрят телевизор, обсуждают планы на праздники. А я иду без цели по мокрому городу. Мне совершенно не хочется возвращаться домой. Кто меня ждет? Кому я нужен? Я и порядок давно не навожу просто потому, что никто не заглянет ко мне в гости, никто не оценит стараний и не осудит за бардак. Ну, а мне и так сойдет.

Впереди меня замаячила девушка в красном кожаном плаще. Черные волосы красиво спадали на плечи, струились по лопаткам. Дождь словно боялся задеть эту красоту, капли воды стекали по волосам, не задерживаясь.

Познакомиться, или не стоит? Она само великолепие, а кто я? Ряженый вахтер на службе вооруженных сил. Стою на КПП воинской части сутки через трое, а в выходные бесцельно гуляю по улицам. Солдат-контрактник. Да, получаю неплохо, но без образования, без каких-либо перспектив. Кому я нужен? А может, все-таки рискнуть?

Я ускорил шаг и скоро догнал незнакомку. Ее лицо словно было списано с картины. Огромные голубые глаза, чистая бледная кожа, тонкая яркая линия губ и вздернутый носик. Нет, она меня пошлет. Я быстрым шагом прошел еще сто метров, возле фонарного столба развернулся, чтобы последний раз полюбоваться идеалом.

Девушка подошла к пешеходному переходу, посмотрела налево, направо. Ах, какой у нее был профиль... Дальше, помню, меня ослепил свет фар, потом глухой удар, визг тормозов и красный плащ, распластанный по мокрому асфальту. Камазист вызвал скорую, а я вдувал новые и новые порции воздуха в ее алые губы. Я лупил по груди и качал, словно насос, ее мертвое сердце. Скорая подъехала через пять минут. После того, как меня оттащили, я тупо стоял и наблюдал за действиями врачей. Смерть наступила мгновенно — так мне сказал усатый мужик в синей куртке.

Каждый день потом я видел ее во сне. Я подходил к ней, мы знакомились, и груженый «КамАЗ» пролетал мимо, забрызгав ее красный плащ. Иногда она меня посылала, иногда говорила свое имя, но всегда она оставалась жива. Марина.

Со дня тех событий прошел год. Сослуживцы говорят, что я стал еще более нелюдим и молчалив. Нет, на самом деле, я очень разговорчив. Но говорю я в основном с диктофоном. Я гуляю по улице и наговариваю в гарнитуру свои мысли, воспоминания, изливаю в цифровое лоно плеера свою боль. Гарнитура — лучшее изобретение человечества. Человек, который бормочет что-то в микрофон, не кажется таким психом, как человек, разговаривающий сам с собой.

Сейчас я иду по той же улице, что и в тот роковой день, когда я встретил и потерял свою любовь. Неизменно светят фонари, предновогодние гирлянды.

Пятнадцатое декабря две тысячи тринадцатого года. Восемнадцать пятьдесят семь. Без семи минут год назад она умерла. Прости, Мариночка, что не познакомился с тобой тогда. Прости, что струсил.

Черт! Не может быть! Ребята, я вижу впереди себя красный плащ и черные волосы. Марина!!! Это она. (частый стук шагов, сбитое дыхание)

Исполняющий желания

Я знаю, что не принято так начинать никакую рукопись, но, «если Вы читаете эти строки, значит я в большой опасности.» Занятно, что я не сказал, что «… значит, я уже мертв.» Нет, я еще жив, хотя и близок к тому, чтобы лечь в ящик, заколоченный гвоздями.

Сегодня 15-е апреля 2008-го. Я нахожусь в больнице города Фистлклин, и у меня рак последней стадии. Я уже не думаю, что меня что-то спасет, однако рукопись, которую Вы… хрен с ним, ты сейчас читаешь, может, однажды спасет тебя. Я не представился, мое имя Джеймс Престо, я родился 13-го марта 1988 – го года. То есть, нетрудно подсчитать, мне 20 лет.

Итак, начать я бы хотел прямо сейчас и сначала кое-что разъяснить.

Во-первых, болезнь моя не случайна. Во-вторых, друг, возможно, я сейчас спасаю тебя от своей участи. А, возможно, и от участи худшей.

***

Все началось 11-го марта 2008-го, то есть за два дня до моего Дня Рождения. Как обычно это бывает, я готовился к нему особенно, – собирался позвать друзей на свое двадцатилетие и посидеть в кафе, а после «допраздновать» у меня дома. Вернее, дома у моих родителей, так как я живу с ним. Я мог бы снять квартиру, конечно, но мой колледж и дом родителей находятся в одном районе. Рукой подать.

Родители согласились уехать, когда я их попросил. Сказали только, чтобы я дом не разнес. В тот вечер (11 марта), я сидел на «Facebook» и рассылал всем приглашения на праздник. Практически все 11 человек согласились. Отец сидел перед телевизором рядом с мамой на первом этаже, а я сидел наверху перед своим компьютером, когда увидел оповещение о добавлении в друзья. Кликнув по значку, я попал в «комнату для друзей» ( я ее так называю), но там оказалось пусто. Я подумал, что, может, глюк. Но оповещение висело. Я обновил страницу и зашел в комнату снова.

Добавлялся некий «Исполнитель», фамилия указана не была. Да и к чему человеку с никнэймом фамилия?

Я машинально нажал кнопку «добавить» (конечно, машинально, иначе у меня не было бы 394 друга). Мне тут же пришло сообщение, не успел я зайти к нему на станицу. Впрочем, ничего интересного там не было. Одна фотография и пять друзей. Даже не фото, – картинка с подарком. Разноцветной коробкой, обернутой розовым бантом.

В сообщении было стандартное «Привет». Я, как человек, никогда не имевший привычки не отвечать собеседнику в сети, ответил тем же.
Неизвестный представился Исполнителем, на что я ответил, что и так вижу. После этого начался кошмар. Вернее, начался он, конечно, не сразу.
«Золотая рыбка», подумал я, когда он неожиданно объявил, что может исполнить три любых моих желания. Я в шутку ответил, что могу летать. Мой собеседник уточнил, что желания исполнить может как «подарок» мне ко Дню Рождения. Я, разумеется, подумал, что это неудачный прикол, однако сказал, что неплохо было бы иметь миллион долларов. Любой человек, как мне кажется, в моей ситуации первым сказал бы именно это.

После того, как я высказал свое «желание», мой собеседник отключился. Я улыбнулся, как мне показалось тогда, несостоявшемуся приколу, и продолжил бороздить просторы интернета.

Проснувшись утром (я всегда встаю рано), я начал собираться в колледж. Удивлению моему не было предела, когда, открыв дверь, на пороге я обнаружил кейс. Новенький, серебристый кейс с черной ручкой. Как правило, я должен был не трогать его и вызвать полицию, однако район у нас тихий, и случай взрыва кейса даже не пришел мне в голову.

Он имел кодовый замок. На обратной стороне кейса, большими черными цифрами, был написан тот самый код. Тогда я первый раз вспомнил Исполнителя. Открыв в машине кейс и обнаружив внутри толстые, зеленые пачки денег, я вспомнил его снова.

С трудом отсидев занятия в колледже, я поспешил домой и сел за компьютер. Отец что-то сказал мне, на что я ответил, кивнув ему.

Моего собеседника в сети не оказалось. Кейс я решил оставить в машине, дабы избежать лишних вопросов со стороны родителей. Я решил написать ему сообщение. Конечно, какая-то доля моего разума предполагала, что это – бред, и какой-то неизвестный мне человек сунул кейс, перепутав дома… Однако вторая часть настойчиво возражала этому.

В общем, я задал всего один вопрос:

Случай в старом лагере

Когда мне было лет 7, я проводила лето в летнем лагере, правда не состояла ни в каком отряде, так как моя мама работала там врачом, и я просто была под категорией "ребенок сотрудника". Сам лагерь был средних размеров, рассчитан на 6 отрядов, там была площадка для футбола и баскетбола, бассейн, фонтан, хоз.двор, корпуса, столовая, медпункт и дом директора. В лагере я всегда заводила знакомства с такими же ребятами, чьи родители здесь работают. Нашей любимой забавой было в тихий час, когда все спят, а мы свободно ходим по пустому лагерю, пролазить в дырку в заборе лагеря и переходить в рядом стоящий лагерь, заброшенный много лет назад. Тот лагерь был огромных размеров, там было все: детская площадка, театр, бассейн, огромное футбольное поле, баскетбольное, огромные корпуса, и т.д. Мы часто играли именно на детской площадке, иногда лазили по старым корпусам. Как я поняла, смотря на состояние зданий, в лагере был пожар и, наверное, никто не захотел вкладывать большие деньги в его развитие, поэтому так и забросили.
Так вот, был обычный день, мы как всегда играли на площадке, и тут мне приспичило по нужде, я сказала, что скоро приду, и отправилась в один из корпусов, там были туалеты, конечно не в идеальном состоянии, но ходить можно. Поднимаюсь я на второй этаж, иду по направлению к туалету, как в одной из палат я замечаю сидящего на старой ржавой кровати мальчика. Он сидел опустив голову. Я остановилась и окликнула его, на что он повернулся и, посмотрев на меня, встал с кровати. Когда он поднялся, я заметила, что он будет постарше меня, может года на четыре, с белыми волосами и серыми глазами, одет был в белую майку, шорты и сандали, одежда была в пыли, а лицо слегка чумазое. После долгого молчания он спросил:
- Ты Мишу видела?
Я не поняла какого Мишу, и покачала головой.
- А ты здесь откуда? - Спросила я, так как у нас в лагере я его ни разу не видела.
- Я с Липецка, - ответил он.
- Понятно, - сказала я, хотя ответ меня особо не устроил.
- Что за Миша? - Спросила у него я.
- Мой брат, - сказал мальчик и снова сел, свесив голову.
- А тебя как зовут? - Спросила я.
- Артем.

Музыка тоже бывает страшной...

Вот прошло уже два года, как я окончила музыкальную школу. Но всё это время музыка была неотъемлемой частью моей жизни: я играла на клавишах в ансамбле, организованном на базе нашей школы. Музыка, ноты, репетиции и крепкая дружба - это всё, что связывало нас, участников ансамбля, подростков 15-17 лет. Репетиции проходили в основном вечером, после них мы часто оставались в здании школы (вахтёр позволял): музицировали, импровизировали, пели любимые песни под мой аккомпанемент, смеялись или просто болтали. Каждая репетиция была в радость, но теперь нашего ансамбля больше нет, а о событиях, которые стали причиной этого, я до сих пор вспоминаю с содроганием...
Была осень, начинался новый учебный год и новый этап в творчестве нашего коллектива: новые композиции, музыкальные эксперименты. После очередной очень продуктивной репетиции мы, как всегда, решили остаться в школе и немного посидеть с музыкантами - друзьями по ансамблю. Преподаватели уже начинали уходить из школы, но все были с какими-то мрачными лицами, мы, конечно же, подумали, что у них просто был трудный день и тупые ученики, которые не могут и двух нот связать. Мы спустились из зала вниз и направились в кабинет наших гитаристов, но вдруг вахтёр сказал, что ничего нам сегодня здесь рассиживаться, на наши расспросы он ничего не хотел отвечать и нам пришлось уйти ни с чем.
Долгое время после этого нам так же не разрешали оставаться после репетиций, но в один вечер мы всё-таки упросили вахтёра и он, поколебавшись, разрешил. Мы часто засиживались допоздна. В этот вечер репетиция не совсем удалась, да и вообще настроение было не очень. Мы просто сидели в кабинете, гитаристка что-то наигрывала, вяло текла беседа. И кто-то всё-таки затронул эту тему: почему нам не разрешали здесь оставаться. Не желая сидеть и строить версии, мы пошли прямо к вахтёру, всё равно ничего делать, а он там сидит, зевает за книгой.
Мы пошли по тёмному коридору, за окном сгущались сумерки, накрапывал дождь. Мы пришли на вахту.
- Уже уходите? - спросил вахтёр.
Мы уверили его в обратном и задали интересующий нас вопрос. По лицу вахтёра было видно, что ему неохота отвечать. Он взял ключ, открыл дверь библиотеки, ушёл туда. Мы стояли и ждали. Через несколько минут он вынес нам папку с какими-то бумагами и молча протянул нам. Мы ушли в библиотеку, не желая оставаться под любопытным взглядом вахтёра и углубились в чтение.
В папке была вырезка из газеты, датированной 1993 годом. Название заметки из раздела криминальной хроники пугало: "Тринадцатилетняя девочка была найдена повешенной". Вкратце, заметка повествовала о том, что 27 мая 1993 года в музее музыкальной школы во время ночного обхода вахтёр обнаружил повешенной ученицу этой школы. Он вызвал милицию. Следствие установило, что девочка повесилась сама и вахтёр здесь ни при чём. Причиной самоубийства назвали неудачный экзамен девочки по фортепиано. Мы пока не понимали, зачем вахтёр нам дал эту газету, но одно мы поняли точно: та легенда об этой девочке, которой нас пугали учителя, оказалась правдой.
Легенда гласила: когда-то давно в школе на фортепианном отделении училась девочка, которая просто болела классической музыкой. Она много и старательно занималась, всегда получала оценку "отлично" на всех экзаменах, все преподаватели отмечали её талант. К 13 годам среди её достижений были победы на многих престижных музыкальных конкурсах разных уровней: от региональных до международных. Она мечтала после окончания школы поступить в консерваторию и стать всемирно известной пианисткой. Занималась она у очень хорошей преподавательницы и другие учителя-пианисты той завидовали, говорили, что, мол, ей просто повезло, что у неё такая талантливая, одарённая ученица. Но одна из преподавательниц, заведующая фортепианным отделением, завидовала больше всех. Ей как назло попадались обычные ученики, без особых талантов, многие из них очень неплохо играли, но не так, как та девочка. Заведующая принимала все экзамены. На самом ответственном выпускном экзамене она со злости поставила той талантливой ученице "3", сказав, что девочка, зная о том, как относятся к её игре, расслабилась и не подготовилась как следует, её игра была ужасна. Конечно, остальные преподаватели, присутствующие на экзамене, не могли перечить заведующей и оценка в дипломе осталась "удовлетворительно" вместо ожидаемой "отлично". Девочка, не выдержав такой неудачи, впала в глубокую депрессию и в один из вечеров, пробравшись в музей музыкальной школы и дождавшись, пока все преподаватели уйдут и в школе станет тихо, повесилась...
Как теперь оказалось, эта история была правдой, о чём свидетельствовала заметка из газеты. Но учителя ещё добавляли, включая фантазию, что эта мёртвая девочка приходит за нерадивыми учениками, которые не прикладывают должных усилий к занятиям и убивает их. Вот так, немного жестоко, учителя пугали нас, чтобы мы занимались лучше. Само собой, мы не верили во всю эту чушь. Нам вспоминался фильм, где из телевизора вылезала деваха и убивала людей, а мы подшучивали и представляли, что эта мёртвая пианистка вылезает из рояля. Мы вышли из библиотеки к вахтёру.
- Зачем вы дали нам эту заметку? - спросили мы.

Попутчица

Еду я к себе на дачу, не был там уже лет 5. А тут что-то потянуло туда, да и дед с бабкой уже старые стали, надо и помочь.
Поехал в ночь, в пятницу. Еду, скучно стало... Тоскливо. Дорога дальняя, а я один в машине. И вот где-то в лесополосе, смотрю, стоит на дороге девушка улыбается. Одежда как у хиппи (сейчас тоже многие так одеваются) рюкзак за спиной, через плечо сумка, сшитая из ласкутков. Подумал, наверное, путешествует авто-стопом. Сейчас все такие отчаянные на приключения.
В общем, я остановился, девушка с радостью запрыгнула в машину. Разговорились. Она рассказала, что едет из Питера в деревню к своей бабушке, что еще раз подчеркнуло мою догадку на счет авто-стопа. Деревня как раз была по пути, я довез ее до маленького покосившегося домика. В окошке горел свет, белье сушилось на улице, собака залаяла. Девушка поблагодарила и вышла из машины. Я поехал дальше. Уже доехав до своей дачи обнаружил, что девушка забыла у меня в машине свою сумку. Я, естественно, сразу решил, что завезу его на обратной дороге, ведь сумка самодельная, красивая, хорошо сделана. Тем более девушка мне очень понравилась и я бы хотел в будущем продолжать с ней дружеское общение. Специально написал свой номер на бумажке и прикрепил к сумке.
Через 2 дня я заехал в ту деревню и нашел тот покрасившийся домик, белье по прежнему висело на веревке, так же лаяла собака. Я постучал. Вышла ветхая старушка.
Я: "Бабушка, в пятницу я Вашу внучку завозил сюда, вот ее сумочка. Передайте ей, а лучше позовите ее".
Бабка как-то странно на меня посмотрела. А потом заплакала. "Внучка-то моя, ровно как год назад умерла!".
- Как умерла?
- Ехала, она ко мне, родненькая. Да на дороге вышла из автобуса в туалет, но водитель ее не дождался, козел этакий, забыл про нее, уехал. Так она, миленькая, осталась в лесу одна навсегда. Там ее машина сбила на смерть на той трассе, проклятущей.
Бабушка расплакалась еще сильнее, я почувствовал вину на себе за то, что принес ей такие муки. Подумал, что вчерашняя девушка была обманщица. И уже собрался уходить как бабка, опять как-то странно на меня посмотрела. И говорит: "Милок, а от куда это у тебя?" и на сумку показывает. "Так эту сумку у меня в машине девушка вчера оставила, которую подвозил до этого дома".
Бабка еще сильнее разрыдалась... "Так это я сама ей эту сумочку и сшила"...

Путешествие по мирам

Мишка, друг мой, работает психиатром в областной больнице. И, как у любого психиатра, у него есть интересные пациенты и случаи из практики. Их не так много, как кажется, но попадаются прямо персонажи из кунсткамеры. И не все они такие уж и забавные, люди не от хорошей жизни лишаются рассудка, и уж точно не по своей воле. Например, он рассказывал о женщине. Встретишь ее на улице — и не поймешь, что что-то не так. Идет себе с коляской, улыбается. Иногда посюсюкает малыша, покачает его на ручках. А подойдешь ближе — это и не ребенок вовсе, а кукла в тряпье. Тронулась рассудком на почве трагической гибели дочери. После излечения женщина стала несчастнее, и выглядеть хуже, чем до. Вот и думай после этого — что лучше? Жить в иллюзии или в реальности?

В семь вечера, как по расписанию, в мою холостяцкую берлогу завалился Миха, бренча бутылками в пакете. Нехитрый стол для домашних посиделок уже был накрыт. Все как обычно — вобла, бутерброды и пивко.

— Задам тебе вопрос, — задумчиво протянул он. — Ты знаешь о теории «многомировой интерпретации»?

— Многомировой…что? — спросил я.

— Это одна из множества теорий квантовой физики. Она говорит о том, что возможно, существует бесконечное множество миров, похожих на наш. Отличия могут быть как и вовсе незначительными — например, в одном из миров ты поел на ужин сосиски, а в другом рыбу. Так и глобальные настолько, что не только наш мир может быть другой, но и вся галактика или вселенная, — закончил объяснять Мишка.

— Так и знал, что ты свихнешься на своей работе. Не зря есть такой анекдот: «В психбольнице, кто первый надел халат — тот и психиатр».

— Да ну тебя. Пытаешься просветить невежду, а тот еще и психом тебя называет. Как бы то ни было, именно с этого вопроса начал пациент, о котором я хочу тебе рассказать.

* * *